Time waits for nobody

Вера Часовенная как-то сказала, что меряет время листками с репертуаром. Я, как и многие, неделю представляю себе в виде листка из школьного дневника. Туда еще воскресенье плохо влезает, как многие знают. С более крупными временными отрезками у меня плохо – месяц я представляю себе просто как месяц. Материального аналога для него у меня как-то не возникает пока. Да и для года тоже. Зато год для меня – это вовсе даже не год, а сезон – десять месяцев, с сентября по июнь. И это, наверное, уже никогда не изменится.

Причем я заметил, что почему-то самые важные вещи происходят с сентября по декабрь. Или по ноябрь даже. То есть за вот это начало сезона, первую половину, надо определить, что будет происходить дальше. Все знаковые решения принимаются осенью почему-то. И рабочие, и не очень. Зимой уже ждешь весны, а сама весна уже катится, и решать что-либо там трудно. Поэтому все самое важное, как ни крути – осенью.

Причем понятно, что пара месяцев – это не срок. А успеть за это время надо очень много. Хотя, когда оглядываешься назад, то понимаешь, что даже за пару дней можно накрутить и нарешать такого… И, продолжая оглядываться, думаю о том, что, наверное, самое важное, что было – это знакомство со многими замечательными людьми.

И эти люди никуда не деваются, они и сейчас меня интересуют не меньше, а может, и больше. Просто почему-то получается так, что я со временем ухожу в какие-то другие, более приземленные и скучные миры, а они остаются в старом, добром. Хотя получается так, что из скучных миров удобнее и удачнее получается помогать тем, кто в старом и добром. Несмотря на то, что жертвенность, как стиль жизни, всегда мне претила..

В общем, как говорил Макаревич в одном хорошем фильме: “И ведь главное, что мне мое настоящее нравится. Только будущего жалко”.