Долгий путь к школе коммунизма

Один мой знакомый из театра посетил недавно концерт Госоркестра. Слушал гобойный концерт Моцарта, «Болеро» Равеля и еще что-то. В антракте, естественно, общался с коллегами, обменивлся, так сказать, опытом…

Вернулся назад и выдал как всегда емкую формулировку: «Генеральный спонсор Госоркестра — Обзидан». В том смысле, что очень боятся играть. В былые времена, сколько я знаю, это называлось «в манере Московской филармонии». По другим причинам, правда…

Сам я новейший Госоркестр не слышал уже довольно давно, поэтому врать не буду. Хотя слухи, конечно, доходят… Но вот что в этой связи хочется отметить.

Не раз и не два, да и не мной первым был замечен тот факт, что западные оркестры нам известны по собственным названиям: Бостонский, Чикагский, Филадельфийский, а русские — по именам главных дирижеров: оркестр Мравинского (ныне — Темиркановский), Светлановский, Плетневский, Дударовский… Главные диорижеры у нас традиционно имеют практически ничем не ограниченную власть над своими коллективами. Побочным, но немаловажным эффектом этого становится то, что «свита играет короля». Без «главного» коллектив играет в пол-силы и безо всякого интереса, а с его уходом оркестр теряет ориентиры и нередко перестает играть вообще. Самое интересное, что, несмотря на разгул демократии в стране в целом, в оркестрах в этом смысле ситуация не меняется. Разве что в худшую строну.

Почему — вопрос, с моей точки зрения, напрямую касающийся наших национальных привычек. Мы, во-первых, всегда очень разобщены, во-вторых, всегда очень боимся, а в-третьих, очень часто ленимся. В данном случае люди старшего поколения, как правило, боятся потерять работу, зная, что найти новое место может не получиться, а молодежь «ленива и нелюбопытна» — платят деньги, и хорошо.

Приличный западный оркестр, напротив, играет хорошо с любым дирижером. Многие удивляются: как же такой-то дирижировал в Чикаго такую сложную программу? У нас же он с ней недавно костей не собрал? А вот так и дирижировал — под оркестр. Наши оркестры так, в общем-то, тоже умеют, но несут при этом страшные потери в качестве. А там — люди к делу относятся немного по-другому. А уж с настоящим дирижером дело пойдет и вовсе замечательно: кости соберут и без него, а ему останется, что называется, душу вложить. Разделение, опять же, труда.

Отчасти наша беда заключается также и в том, что и главный дирижер в массе своей нынче пошел не совсем тот. Помнится, Эри Клас рассказывал о том, как сегодня обучают дирижеров в Финляндии. Тот же Панула вспоминается. Когда-то и у нас так было. Но не теперь. В какой-то степени это тоже повод для деградации оркестров.

Выводов тут можно сделать огромное количество, но для начала ограничимся одним. Если кто думает, что действующий профсоюз, буде он, наконец, у нас возникнет (в чем сегодня лично я уже очень сильно сомневаюсь), затруднит работу дирижеров и вообще, окажет некое негативное влияние на ход оркестрового дела в России (у которой, понятно, собственный путь, как всегда), так этот кто-то сильно ошибается. Как раз-таки наоборот: профсоюз, хоть и ограничит власть «главных», но в действительности сильно облегчит им жизнь и, в конечном итоге, сэкономит им кучу времени. Трудно ожидать хорошей производительности труда у раба. Зато у свободного человека одновременно с правами появляются также и обязанности. Следить будут за соблюдением и того, и другого, а в результате качество игры оркестров в целом вырастет на порядок.