В тот момент, когда в виртуальном мире заканчивается ЕЖЕ-конкурс РОТОР, в котором, совершенно неожиданно для меня, в категории «Музыкальный сайт года» первенство держит форум «Классика», в мире реальном тоже подходит к финалу один конкурс. Он, правда, официально называется «фестиваль», но с призами. Я, конечно, имею в виду «Золотую маску«.
На самом деле, написать то, что я собираюсь написать сейчас, я хотел еще неделю назад, но все не хватало времени. А сделать это хочется все-таки до объявления результатов «Маски».
4 апреля целый ряд артистов оркестра Большого театра (включая и вашего покорного) помогали Красноярскому театру оперы и балета провести фестивальный показ балета «Ромео и Джульетта» в постановке Сергея Боброва. Происходило это в театре «Новая опера», яма там неглубокая, поэтому сцену было видно хорошо.
С одной стороны, я, конечно, не так хорошо разбираюсь в балете, как некоторые другие артисты оркестра того же Большого театра (уже не говоря о целой плеяде выдающихся балетных критиков современности), но кое-какие мысли на тему именно этот балет у меня вызвал. Вот ими и хотелось бы поделиться.
Не секрет, что Сергей Бобров — ученик Юрия Григоровича. В этой связи, на мой непросвященный взгляд, общий стиль спектакля, безусловно, наследует Григоровичу. Хотя речь не может вестись о «копировании», «цитировании» или о чем-то подобном. «Ромео и Джульетта» Боброва — абсолютно самобытный спектакль. Хореография — оригинальная, естественная, красивая, профессиональная, содержащая в себе массу возможностей для артистов показать себя. А самое главное — Бобров-хореограф, на мой взгляд, создал искренний, не надуманный спектакль. Его балет — это сами чувства, а не мысли о чувствах, как это нередко бывает.
Вот если «Ромео и Джульетта» Красноярского театра чем и похож на какие-либо старые постановки, так это размахом и качеством сценографии. Не знаю, каков был бюджет, но, глядя на сцену не скажешь, что постановка «малобюджетная», «дешевая», «провинциальная» и т. п. Напротив, лично мне (а также целому ряду моих коллег, с которыми я беседовал на эту тему) сценография напомнила ощущение от многих балетов «того» Большого театра — масштабных, мощных, красивых. А вслед за этой мыслью сразу возникала и следующая: а почему же на нашей сцене не ставят сейчас таких балетов? Ко всему прочему, ни художнику, ни балетмейстеру этой «Ромео и Джульетты» не хочется задавать вопросы «а почему так?», «а это что значит?», «а зачем тут эта штука?» — все естественно и никаких недоумений не вызывает. Да, сценография, скажем так, «традиционная». Но, глядя на нее, понимаешь, как же глаз соскучился по таким «традиционным постановкам».
Я подумал, что мы и не заметили, как те вещи, которые когда-то принято было называть «авангардом», прижились в театрах и стали мейнстримом. Если взять десять недавно поставленных опер и балетов, то наверняка девять из них будут либо совершенно «авангардными» (как, например, «Ромео и Джульета» Поликтару, которую пару лет назад поставили в Большом театре), либо актуализацией оригинального сюжета. «Вестсайдская история» и киноверсия рок-оперы «Иисус Христос Суперзвезда» — это замечательно, но провести параллель между, допустим, «Борисом Годуновым», «Хованщиной» или какой-нибудь другой оперой и нашим временем — это слишком простое решение. К тому же, складывается ощущение, что многие и не догадываются о том, что для того, чтобы сделать актуализацию оправданной, талант необходим уж по крайней мере не в меньшей степени, чем для того, чтобы сделать «традиционную постановку».
Но, в конце концов, важен ведь не стиль той или иной постановки. Важно, несет ли в себе произведение или исполнение некое осмысленное высказывание, насколько искренним является это высказывание и насколько адекватны и качественны технические средства, которыми все это осуществляется. Именно ответы на эти вопросы помогут понять, может ли произведение заставить откликнуться сердца зрителей/слушателей. Делает ли оно людей лучше, способно ли помочь жить?
В конце февраля я случайно оказался на «Путешествии в Реймс», которую привез Мариинский театр. Я был поражен качеством этого спектакля. Абсолютно все в нем, от игры оркестра до сценографии, работает на создание цельного впечатления — и производит его. Это просто триумф всего лучшего, что может дать театральному зрителю опера.
Я не собираюсь сравнивать спектакли Мариинского, Большого и Красноярского театров. Есть специалисты, которые успешно сделают это и без меня, а вообще-то, по-хорошему, зритель должен бы сам придти и посмотреть. Я, конечно, не видел всех спектаклей, представленных на «Маске». Но я довольно неплохо знаком со спектаклями, которые представляли в этом году оба «главных театра страны», а еще, так уж вышло, со спектаклем московского хореографа Боброва, который он сделал в Красноярске. Должен сказать, что эта «Ромео и Джульетта» — не хуже столичных постановок, а на мой непрофессиональый в смысле балета взгляд — так просто однозначно лучше. Он поставлен и танцуется профессионально и искренне, это не та «современной хореография», от вида которой душит тоска. Я очень рад за тех, кто смог увидеть этот спектакль в Москве и надеюсь, что, возможно, труппа Красноярского балета еще как-нибудь посетит Москву.
И еще я, конечно, надеюсь, что Бобров получит свою «Маску». Впрочем, даже если этого и не произойдет, то любой, кто даст себе труд сравнить списки номинантов и лауреатов прошлых лет, поймет, что и в случае неудачи Сергей окажется не в самой плохой компании.