Занимаюсь тут сонатой Прокофьева. Прежде всего, следует отметить, что главная прелесть нотного отдела Ленинской библиотеки заключается в том, что ноты там на руки не выдаются, а только отксериваются. Таким образом, в отличие от консы, на руки получаешь экземпляр, который не замызган аппликатурой и штрихами от всяких умников.
Так вот, что касается Прокофьева…
Виолончельная партия попалась под редакцией Ростроповича. Хотя поначалу я как-то прошел мимо этого факта. Сижу себе, занимаюсь, и периодически проскакивают мысли: это кто ж это такие хорошие штрихи-то поставил, надо же! И пальцы такие… очень в масть пальцы: редко, но метко. Несколько дней так размышлял, а потом дай, думаю, посмотрю, кто ж это такой талантливый-то все-таки? Оказалось — Ростропович. Ничего не скрыл, все в партии расписал! (как обгонял, как подрезал…)
Сразу вспомнилось, как где-то в ЖЖ недавно кто-то высказался в том духе, что его (Ростроповича), извините за каламбур, слава — исключительно за счет гонений возникла. Гонения, положим, свою роль тоже сыграли, но еще до того Мстислав Леопольдович научился мастерски играть на виолончели. Современники до сих пор оправиться не могут. И, кстати, надо заметить, что хорошо играл он вплоть до серидины девяностых годов. Его последняя запись сюит Баха, наряду с записью Штаркера — сказать по чести, моя самая любимая. Там как-то очень органично сочетаются уртекст и… музыканткая вменяемость, что ли. А в наше время это, по отношению к Баху, редкость. Ванда Ландовски еще когда об этом говорила…
А то, вот, Алекс Росс тут хвалит новую запись баховских сонат и партит, сделанную Кремером. У меня есть старая кремеровская запись, сделанная году в восьмидесятом. На Philips она выходила. Не знаю, разве что за 26 лет что-то поменялось кардинально… Но звук-то, звук-то вряд ли изменился!
Кстати, в свое время, как это ни странно, мне очень нравился Бах у Перлмана. Две записи, за которые я его полюбил: Двойной концерт Брамса с тем же Ростроповичем, кстати, и Бах. Хотя, на вкус и цвет — сами знаете…
Что еще хорошо у Ростроповича — аппликатура у него поставлена исключительно в связи с музыкой. Именно об этом в свое время говорил и Стерн: «Подбирать аппликатуру следует только в соответствии с музыкальными целями и задачами». Между прочим, очередной отрывок из его книжки, который я перевел — про инструменты и технику игры на скрипке — возможно, появится в очередном, зимнем, номере журнала «Музыкальные инструменты«. Если главный редактор сочтет нужным, разумеется. А вот интервью у Ростроповича, в связи с последними событиями, мне уже для того же журнала взять не удастся. Жаль невероятно.
Так вот, поиграл я Прокофьева в редакции Ростроповича, потом еще немножко послушал их старую запись с Рихтером… И в очередной раз убедился в том, что перед моськой, лающей на слона, стоит очень трудная задача. Практически невыполнимая. Очень трудно облажать человека, когда его достижения настолько велики. Другой вопрос, что человеком он останется все равно, и ничто человеческое ему будет не чуждо. Но тут необходимо проводить очень четкую границу: где кончается музыкант и начинается человек. Причем я настаиваю, что Ростропович — именно, что великий музыкант. Это видно даже по тому, как он пальцы в нотах ставил.
Браво, Борис! Жаль, что сейчас много мосек развелось, а слонов по-прежнему мало. А может, так было всегда, только моськи были чуть-чуть культурнее…
Остаётся только жалеть, что фортепианную партию не просмотрел какой-нибудь Шнабель или Метнер на предмет аппликатуры 🙂
Ну что, Боря, когда?! Я могу в любой вечер среда-пятница или в любое время суббота-воскресенье.
Виктор, а может быть, все было совершенно так же, просто сквозь время все видится иначе. Посмотрим лет через дцать, как будет выглядеть наше время. Я, лично, уже сегодня замечаю, что многие люди становятся "слонами" буквально на моих глазах — а я от них этого как-то и не ожидал, честно говоря. Вот и думаешь… 😉